С порога  квартиры Фрэнка веет теплом. Её рука застывает в сантиметре от звонка .Алисе не нравится тишина, которая разбивается на миллиарды децибел, просачивается сквозь едва различимые щели в дверном проеме и оглушает настолько, что мышцы сковывает тонической судорогой. Кажется, что если ей  откроют эту дверь, то непременно попадёт  на кладбище загубленных фантазий . Но ведь это все плод её  нездорового воображения, так же? К чему столь фатальные мысли и отчего сердце начинает пропускать один удар за другим?
Знаю, он дома. Чувствую. И пусть, на все наши встречи на работе  он ответил холодным равнодушием, отчего то не перестаю верить, что  Фрэнк игнорирует меня по ряду  других причин: был без настроения, , незаметил, когда переходил дорогу . Да что гадать-то собственно?!
За стенкой Алиса слышит, как Фрэнк пытается, решить свои бытовые дела. Судя по звукам падающей посуды , получается у него неважно.
Однажды ты сходишь с ума. Нет, не так. Не однажды, не сразу. Уже довольно давно кто-то трогает тебя мягкой лапой за плечо. Оборачиваешься – никого. Пьющий скажет «белочка», а у тех, кто не пьет, вообще нет оправданий. И вот оно трогает, трогает. Все чаще лезет под руку и толкает – то прольешь, то уронишь, то ерунду напишешь. Полгода назад Алиса  бы сказала, что это тремор, неловкость, раздражение, но уже примерно месяц точно знаешь – здесь нечисто. Потом  начинаешь ошибаться крупнее, всего-то пару ходов меняешь местами, и рассчитанный триумф оборачивается отчаянием. Всего-то и надо было – не ошибиться тогда и тогда – ты видел, но попустил, и вот... Кто отвел твои глаза? Кажется, ты знаешь. Кажется, кажется... уйди из-за моей спины. Не говори со мной. Не пиши мне писем, которые потом невозможно найти, которые не видит никто, кроме меня, письма .
Все это было чертовски неправильно.
 Алиса  то и дело нервно осматривалась  по сторонам, прикусывая нижнюю губу [характерная, глупая привычка, оставшаяся еще со школьных времен]
Она хотела, бы сказать, что не понимает  почему так плохо себя чувствует, почему нервы на пределе [туго натянутой струной: дотронешься — и лопнут], почему то и дело оглядывается , словно выискивая кого-то взглядом в темноте.
Прошло две недели, как Алиса избегала Фрэнка, даже зарылась  в ответах, чтобы исключить возможность совместных дежурств. Но неделя не могла закончится ещё хуже чем есть ?  Алиса сама не поняла, как быстро собрала вещи, когда услышала от дяди  о помолвке.
Ужасная традиция ...
Ноги сами привели к знакомому адресу, но чем ближе была дверь к квартире Фрэнка, тем меньше становилась её решимость. Алиса опустила руку, мысленно приготовилась к поискам ночлега,  как дверь распахнулась...
Алиса не ожидала, что его лицо снова окажется так близко. В тело разом был впрыснут жаркий яд, заставивший удивленно распахнуть глаза.
Если её спросят,  что ей нравилось  в Фрэнке  , она была уверена,  что не сможет  ответить сразу. Потому что незначительные на первый взгляд вещи, Алиса  искренне ценила в нем.
Он любит жизнь, любит жить. каждый день, каждый час, каждое мгновение для него — наполнено чудом и кажется будто он пытается поделится этим чудом с тобой. Фрэнк
умеет видеть в самых обычных вещах что-то необычное. что-то, что другие не замечают. может находить красоту даже там, где остальные её не видят. Может поэтому каждые выходные мы чуть ли не под ручку таскались  в Косой переулок.
Яркий. Солнечный . Волшебный . будто бы другой . ни на кого не похожий. и как у него это получается? заставлять других улыбаться. каждый раз когда он появляется — и неважно где, — становится теплее. как будто бы согревает изнутри. сотканный из нитей солнца. Фрэнк и есть солнце. Чего стоит одна его сказочная улыбка, способная растопить лёд в сердце каждого. Он  не умеет притворяться. Не одевает масок. Всегда  тот , кто есть. Всегда НАСТОЯЩИЙ. Живой.
Добрый .  Заботливый. Ласковый. 
Не мой...
Почему мы начинаем ценить отношения с человеком, когда теряем его? Или можем потерять?
Все бывает легко только лишь тогда, когда оборвется вот-вот все к чертям. Все просто, когда уже нет желания, нет любви... когда безразличие главное чувство, что существует внутри, словно вакуум не пропускаю другие чувства. И когда в этот вакуум проникает, пусть неожиданно, но настойчиво, что-то взрывающее тебя изнутри, ты понимаешь... все что было до уже успело потухнуть в состоянии полной пустоты, отсутствия кислорода, который необходим для горения. В эту самую секунду, как внутренний пожар поражает все большую территорию, до сознания доходит - вот, что было так необходимо. Взрывы, огонь, который уже сложно затушить, как не пытайся. Я пытаюсь.. откровенно пыталась заглушить это.
И чего он стоит? Чего хочет? Чего хочу я ?  Я  не понимала ничего.  Ушел. Довел, сломал что-то внутри.  Да, сама виновата. Все было так сложно. Но куда сложнее понять, что будет дальше . А в ушах до сих пор это ядовитое шипение.
Я слишком сильно дорожу нашей дружбой, чтобы мы были вместе ...
Кажется от этого болезненно скрутило желудок.  Чешутся руки. Чешется грудь от простого желания раскорябать кожу до грудной клетки, чтобы прекратить эти болезненные ощущения в области груди .
Хочется чтобы стало легко, но...
Последние дни выбили Алису из колеи, и когда она уже решила, что по-тихоньку встаёт на ноги, уже дядя укладывает её на лопатки. Дядя Гамп всегда умел объявлять о событиях с особым шиком. Алиса не знала имени  жениха, но точно знала, что он есть и узнала она об этом из "Ежедневного пророка". Что сказать ? Теперь весь волшебный Лондон гадает, чьей женой станет племянница Альфреда Гампа. Алиса была зла на дядю, на всю ситуацию в целом , весь Лондон, но особенно она была зла на Фрэнка!
Я люблю тебя, идиот , ещё со школы!
Нет, Алиса не призналась, вместо этого она обрушила на Лонгботтома целую лавину.
- Когда все усложняется, люди отступают.- грустно произносит Алиса,  старается , чтобы голосе не было ноток укора. Но ему не все ли равно ? - Не подумай, я  не осуждаю. Нет. Со сложностями действительно трудно справиться, они отнимают много энергии, времени и внимания. Поэтому люди уходят. Уходят, поскольку так легче. Они смогут направить это время и энергию в другое русло, на что-то не столь сложное, даже более приятное...
Все в ней  – крепко сжатые на ткани платья подушечки пальцев, чуть сведенные плечи, беспокойное постукивание туфелек при каждом шаге – выдавало  напряженность
- Знаешь , мне обидней всего ... Эта лёгкость с которой ты сказал, что поцеловал меня на задании потому что испугался, в школе потому что было слишком много огневиски, таких моментов было очень много . И каждый раз, ты говорил это так... Словно, ты просто пошёл в магазин и забыл купить молока или случайно сьел последний пончик,  который хотела съесть я.
Небольшая пауза...
- Дядя договорился о моем браке. Скорее всего в ближайшем будущем,  я буду носить фамилию Яксли, возможно Лестрендж. - горечь обиды слышалась  в её грустной усмешке.
Если бы у Алисы были родители,  они бы никогда не допустили такого. Но их нет и обратится не к кому. Гамп знала, что будет до последнего бороться с системой , но здраво оценивая свои возможности,  каждый раз приходила к выводу,  что все будет так , как запланировал дядя.
-  Мне жаль...Мне  жаль, что тем, чем стало для меня
твоё существование, не стало
моё существованье для тебя.
Доброй ночи,  Фрэнк.
Странно , но сейчас Алиса испытала небольшое облегчение.  Она  найдёт ночлег, примет горячий душ,  ляжет спать и завтрашний день будет намного лучше